Хайям. Мудрец-загадка…

 

Омара Хайяма национальным достоянием считают в Иране, Афганистане и Таджикистане. Однако масштаб его личности гораздо шире каких-либо территориальных границ. Он – источник мудрости для каждого стремящегося к ней. Хайям любим и в России. Многими – весьма поверхностно. Причиной тому прославляющие радости бытия рубаи – четверостишия, в которых фигурирует вино, далеко не всегда, к слову, в своём прямом значении. Живший в эпоху строгих религиозных догм, он, подобно Эзопу, вынужден был многие мысли зашифровывать, часто выражаясь иносказательно. Истинные смыслы внушительной части его стихов открываются не сразу, но даже то, что общедоступно для понимания большинству, вызывает огромные симпатии к автору. Из восточных поэтов, часто называемых персидскими, таких, как Навои, Низами, Рудаки, Руми, Саади, Самарканди, Фирдоуси, Хафиз и другие, он, пожалуй, самый известный и любимый в России. Его, как и других «поэтов-персов», особо ценят поэты. Общеизвестно страстное увлечение этим бесценным пластом литературного наследия, например, Сергеем Есениным, создавшим даже свой цикл «Персидские мотивы» – гениальнейшие стихи, шагнувшие далеко за рамки обычных стилизаций. Хайяма почитал Самуил Маршак. Кстати, Хайям – уроженец того самого Хорасана, название которого многие помнят именно по стихам Есенина. Хайяма – загадочен во многих отношениях. Отделяющая нас от его жизни почти тысяча лет не даёт всмотреться в детали, многое, как даты его рождения и смерти (18 мая 1048 – 4 декабря 1123 (1131), установлено лишь приблизительно. Личность его удивительна невероятными взлётами на вершины самых разных областей человеческих знаний.

 

При жизни известный как поэт лишь узкому кругу, хотя писал он с юности и до последних дней, он был знаменит как учёный-математик, учёный-астроном, астролог. В какой-то период был наставником в вопросах религии (преподавателем в медресе), в том числе духовным наставником султана при дворе, овладел врачебным искусством, но оно мало привлекало его. Написал философские трактаты. Был даже практически библиотекарем, посвятив часть жизни, пусть и небольшую, работе в хранилищах книг.

 

Любитель чтения, Хайям, как позже и Шопенгауэр, предостерегает нас, что не всё, что мы слышим, видим и даже читаем, может быть полезно. Как и не всё во благо, что исходит из нас самих:

 

Ему принадлежит ряд открытий в математике и астрономии, опередивших своё время на столетия, а потому оцененных по достоинству лишь потомками. Как произошло и с открытием его, как поэта, для целого мира: лишь многие сотни лет спустя после его смерти. Этому открытию мы обязаны английскому поэту Викторианской эпохи Эдварду Фицджеральду, нашедшему одну из тетрадей со стихами-афоризмами Хайяма, переведшему их сначала на латынь, а затем на английский язык. Интерес к Хайяму-поэту благодаря этой находке взлетел из небытия до высочайших высот. Начался кропотливый поиск других его философско-афористических стихов.

 

Сегодня далеко не все из приписываемых ему от 1 900 до 5 000 рубайатов – принадлежат его перу. Большинство исследователей уверены насчёт авторства лишь примерно 300–500 из них (кто-то называет ещё меньше – 40 и даже всего 12 четверостиший). Много было сочинено «под Хайяма» литераторами более позднего времени, что-то – весьма талантливо.

В духовно-личностном плане Хайям прошёл невероятную эволюцию от ортодоксального верующего до создателя собственной системы представлений о мире, Боге, Добре и Зле, земных законах.

 

Внимательный читатель увидит и поймёт, что не только противоречивостью, обычно свойственной гениям, можно объяснить кардинально противоположные по смыслу утверждения в его афоризмах на одну и ту же тему. Хайям претерпел метаморфозу, к зрелым годам переосмыслив многие ценности, в которых не смел сомневаться в более молодом возрасте. Его слова о Творце необыкновенно смелы для той эпохи:

 

 

Такие и ещё более резкие высказывания стали причиной того, что Хайям стал объектом преследования религиозными фанатиками, объявлен ими вольнодумцем. В основе часто лежала зависть. Именно таким адресованы строки Хайяма:

 

 

 И это четверостишие про подобных, которых Хайям увенчивает тем же титулом, вполне, на его взгляд, ими заслуженным:

 

 

 Жизненное же кредо самого Хайяма можно было бы охарактеризовать другим его четверостишием, главная мысль которого лейтмотивом повторяется в других его стихах:

 

Геннадий Дубров,

фрагмент из очерка «Мои герои. Омар Хайям»