Пушкин и рифмователи

 

Вы думаете, что в Пушкинскую эпоху было меньше тех, кто считал себя поэтами, умея всего лишь рифмовать слова, чем в настоящее время? Ничуть! Поверьте современникам великого гения, оставившим свидетельства о таких горе-поэтах и об отношении Пушкина к ним – всем тем, кто благополучно канул в Лету вместе со своими псевдолитературными «творениями». Сегодня их принято называть графоманами. Тогда не было этого отчасти медицинского понятия, обозначающего болезненную зависимость от процесса писания всех, кто при этом самопровозглашённо называет себя поэтами (прозаиками, писателями, драматургами и т. п.), но таковыми не является, чьи «произведения», пусть даже они и печатаются, не имеют ни малейшей художественной ценности. Как часто и никакой другой. В то далёкое время таких, может быть, даже чаще, чем теперь, высмеивали в эпиграммах настоящие поэты. Пушкин, не терпевший халтуры, фальши, бесталанности, компенсированной амбициозностью и напористостью, создал великое множество сатирических стихов, метко разящих таких рифмователей или просто малоодарённых поэтов, прозаиков, драматургов...

Тех, у кого хватало прозорливости не вступать с Александром Сергеевичем в литературно-журналистские поединки, он, как человек великодушный, жалел. Причём, ему, гению из гениев, наделённых непревзойдённым даром почти магического владения Словом, хватало беглого знакомства с очередным опусом. Сохранились воспоминания книгопродавца того времени И. Т. Лисенкова, в чью лавку, находившуюся в Петербурге на улице Садовой, Пушкин, заядлый библиофил, тративший колоссальные суммы на покупку книг, одно время заходил регулярно. Но книги графоманов XIX века Александр Сергеевич, конечно, не покупал, а только знакомился с ними прямо в лавке, поднимая настроение себе и окружающим. «Пушкин посещения делал к Лисенкову довольно часто, когда издавал журнал «Современник», – вспоминает Лисенков, упоминая себя в своём тексте в третьем лице. – Иногда ему приходила охота острить в магазине над новыми сочинениями; взявши книгу в руки в прозе, быстро пробегал её, читая гласно одно лишь предисловие, и по окончании приговаривал, что он имеет об ней полное понятие; стихотворные же книги он просматривал ещё быстрее и забавнее, и Лисенков иногда невольно хохотал, и сам Пушкин улыбался, читая одни кончики слова, рифмы, и, закрывая книги, произносил: «а! бедные!»

 

Известны как эпиграммы, в которых Пушкиным жалом сатиры пронзается собирательный образ графомана, так и адресные, направленные против тех, кто имел оплошность стать литературным врагом поэта, не разглядев в нём такого очевидного Божественного дара – часто в силу отсутствия такого дара у себя (хотя они и не считали, что у них его нет, но для графоманов это обычное дело). Лучше всего, пожалуй, выразил Пушкин своё отношение к современникам-графоманам в одной из ранних эпиграмм – «Истории стихотворца»:

Внимает он привычным ухом
                           Свист;
Марает он единым духом
                           Лист;
Потом всему терзает свету
                           Слух;
Потом печатает – и в Лету
                           Бух!

Геннадий Дубров, фрагмент очерка «Мои герои. Александр Пушкин»

 

 

P. S. О Пушкине, таком разном, но таком любимом многими, кому посчастливилось открыть это «Незакатное светило» с бескрайними мирами его образов и чувств, расскажут книги, представленные в ЦГБ им. М. Горького сразу на трёх выставках:

 

Общий абонемент (2-й эт.): «И пусть в России Пушкин длится».

 

Приглашаем в библиотеку всех, кто любит Пушкина, и кому только предстоит найти в своём сердце место для этого обогащающего душу и разум чувства к величайшему гению земли!

 

Публикация «Пушкин и рифмователи» на сайте «Гид Невинномысска»