Трагедия на Чёрной речке

…Сани, в которых находились Пушкин и его секундант – лицейский товарищ, военный инженер подполковник Константин Данзас, направлялись на окраину Петербурга, к Чёрной речке, где было условлено стреляться противникам. В то время, как начинала разыгрываться трагедия, петербургское великосветское общество предавалось популярной зимней забаве – катанию на горках, на дворе было 27 января, по старому стилю, день был ясный, но морозный и ветреный.

Проезжая Дворцовую площадь, Данзас увидел, что им навстречу едет в экипаже Натали Пушкина. Надеясь на то, что дуэль расстроится, если супруги увидят друг друга и вынуждены будут объясниться, Данзас испытал разочарование, когда этого не случилось – жена Пушкина была близорука и не рассмотрела, кто едет во встречном экипаже, а поэт смотрел в другую сторону. Представить, какая тяжесть лежала на сердце Данзаса, несложно – Пушкин был категорически против какого-либо иного решения конфликта, кроме как дуэли. И хотя был, по словам Данзаса, внешне очень спокойным во время всего пути и позже, когда противники одновременно подъехали на место поединка, «в нём выражалось сильное нетерпение приступить скорее к делу».

А условия дуэли были тяжёлыми – противники должны были стать друг против друга на расстоянии двадцати шагов, за пять шагов от барьеров, расстояние между которыми равнялось десяти шагам. По условленному сигналу, дуэлянты должны были идти друг другу навстречу, но не заходя за барьеры. Ими стали брошенные на снег шинели. Стреляться можно было сразу же после сигнала, до начала движения, во время него или по достижении обоими противниками барьеров. Если оба противника промахивались, дуэль повторялась. Кровь должна была пролиться обязательно…

…Шёл пятый час вечера. После того, как Данзас подал сигнал к началу дуэли, махнув шляпой, противники начали сходиться. Пушкин первым подошёл к барьеру и «начал наводить пистолет», в это время Дантес, не дойдя до барьера одного шага, выстрелил. Оба были превосходными стрелками. Дантес, кавалергард – профессиональный военный. Пушкин, хоть и лицо гражданское, по воспоминаниям близких людей, в стрельбе упражнялся регулярно, дойдя в этом занятии до поразительной меткости. Дантес об этом тоже, скорее всего, знал, поэтому, не дав Пушкину прицелиться, выстрелил первым. Пушкин упал, произнеся по-французски: «Мне кажется, что у меня раздроблена ляжка». Когда оба секунданта бросились к упавшему, Дантес попытался это сделать тоже, но был остановлен словами поэта, тоже сказанными на языке противника: «Подождите, у меня достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел». Дантес встал у барьера, прикрыв грудь правою рукой, как это было принято во время дуэли. Данзас подал Пушкину второй пистолет вместо первого, в который при падении попал снег. По словам Данзаса, «приподнявшись несколько и опершись на левую руку, Пушкин выстрелил. Дантес упал». 

Пушкин выстрелил метко, иначе и быть не могло. На вопрос поэта Дантесу, куда он ранен, тот ответил, что думает, что ранен в грудь. Выкрикнув «Браво!», Пушкин отбросил пистолет в сторону. А вот дальше – большой-пребольшой вопрос касательно ранения Дантеса. Позже выяснилось, что прикрывавшая грудь рука пробита навылет в мягких тканях. Куда полетела пуля дальше, не ясно, так как при осмотре Дантеса гематом на груди от удара пули не было замечено… А ранение Пушкина в «нижнюю часть брюха», как значится в сухом отчёте старшего врача полиции Юденича от 28 января 1837 года, оказалось смертельным для того времени, когда медицина не знала даже обезболивающих средств! Из-за чего поэт почти двое суток умирал в страшных мучениях…

Геннадий Дубров,

фрагмент очерка «Мои герои. Александр Пушкин»