Записная книжка Зои Космодемьянской…

 

Цитаты из прочитанных книг выписывают многие любители чтения. Мысли поэтов, писателей, драматургов, философов, созвучные нашим собственным, поразившие своей силой и глубиной, ставшие открытием каких-то истин… В записной книжке, оставшейся из немногих личных вещей Героя Советского Союза Зои Космодемьянской после её трагически короткого земного «века» протяжённостью всего в 18 лет, детским почерком выведены слова, объясняющие многое. То, что не суждено было рассказать ею о себе, рассказывают цитаты, дающие представление не только о читательских предпочтениях молодой комсомолки, где нашлось место даже Байрону и Сервантесу, но и о её жизненных ориентирах. Вот, например, цитата в её записной книжке из пьесы «Дядя Ваня» непревзойдённого знатока человеческих душ Антона Чехова:

«В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».

 

А вот – из стихотворения «Служака» Владимира Маяковского, человека, творчество и личность которого были Зое ближе, чем кого-то другого из поэтов:

 

И вдруг, совершенно неожиданно – цитата из Гёте! Поэта, представляющего ту самую нацию, спустя время потерявшую человеческий облик в масштабах катастрофических! Нацию, забывшую гуманистическое начало, привнесённое классиками немецкой литературы Гейне, Шиллером и многими другими светлыми головами их отечества, самоотравившегося в первой половине ХХ века идеями нацизма и фашизма. У Гёте, великого и несравненного Гёте – фактически немецкого «Пушкина» – Зоя берёт ратный фрагмент из «Песенки Клерхен», словно обращая против агрессоров их же старинное оружие, применённое ими бездумно не по назначению:

 

 

Всё облагораживающее, возвышающее и одухотворяющее, что было заложено мудрейшим Гёте в его лучших произведениях, фашисты забывают за ненадобностью. Их бесчеловечному, даже не звериному, а за пределами каких-либо живых существ облику и поведению это не нужно. Парадокс! – советскому человеку, 18-летней комсомолке Гёте ближе, чем им! А сумей он увидеть то, что вытворяли его потомки в деревне Петрищево, где расправились с юной девочкой, и в других городах и весях, ему, без сомнения Зоя и такие, как она, а не её истязатели, были дороги и близки как личности! И именно её, нисколько не сомневаюсь, он сделал бы героиней своих стихов, а не тех, кто не оставил живого места на теле вчерашней школьницы, вина которой в том только и заключалась, что она встала вместе с мужчинами на защиту своей Родины, своего народа.

 

Тот, кто читал роман Николая Островского «Как закалялась сталь», наверное, помнит, какое воздействие производит это произведение, критиковавшееся, кстати, ещё при жизни автора многими литераторами, ревновавшими к широкой популярности и книги и самого писателя. Кто бы что не говорил о ней плохого, эта книга, талантливейшая, взрастила не одного героя Отечества и просто хорошего человека. Она была в числе самых любимых и у Зои. В записной книжке – цитата, ещё больше освещающая её героическую личность:

 

Эти слова, написанные Николаем Островским, в полной мере и о ней – о Зое Космодемьянской, которую писатель, конечно, не знал, но описал такой тип героя – всегда самого нужного Родине, особенно в сложный для неё час! Может быть, поэтому было решено высечь именно эту фразу на надгробном памятнике Зое Космодемьянской на Новодевичьем кладбище, к которому, в отличие от забытых и презренных могил-ям её палачей, представители многих поколений и разных национальностей несут цветы, вспоминая, как о живой, о несломленной девочке, любившей литературу, свою страну и свой народ…

 

Геннадий Дубров,

фрагмент очерка «Мои герои. Зоя Космодемьянская»